5 ноября, 2023 - 15:34
Впервые на вершину горы свыше 8 тысяч метров человек поднялся 67 лет назад – Аннапурна стала первым восьмитысячником, покорившимся человеку. Уже через три года новозеландец Эдмунд Хиллари и представитель местного этноса – шерпов – Тенцинг Норгей поднялись на самый высокий восьмитысячник – Эверест. С того времени на высочайшую вершину планеты поднялись более 10 тысяч человек. На остальные 12 вершин высотой более 8 тысяч метров, находящихся в Гималаях и Каракоруме, альпинисты разных стран поднимались в течение 11 лет, и уже к 1964 году в мире не осталось непокоренных восьмитысячников. Но рекорды все ставились и ставились: «первая женщина на восьмитысячнике», «первый покоритель всех восьмитысячников», «самый скоростной подъем» и т.д. и т.п. Соревновались люди, страны, регионы... Не будем сейчас здесь рассуждать о том, хорошо это или плохо, правильно или нет: желание быть первым – естественное для большинства людей планеты.
Свои «первые на Эвересте мужчина и женщина» появились и в нашей республике – Абдул-Халим Ольмезов поднялся на «крышу мира» в 2010 году, Карина Мезова – в 2011-м. Но Абдул-Халим и Карина – известные в республике альпинисты, горы – это в буквальном смысле их профессия: Абдул-Халим работает спасателем в высокогорном поисково-спасательном отряде «Эльбрус» МЧС России, Карина – горным гидом в Приэльбрусье. Поэтому новость о том, что на Эверест и еще на 10 восьмитысячников из 14 существующих поднялась уроженка Кабардино-Балкарии Алина Пекова, для всех была неожиданной. Причем не только в Кабардино-Балкарии, но и далеко за ее пределами. За 6 месяцев этого года девушка поднялась на 11 восьмитысячников: в апреле – Аннапурна 8091 м, в мае – Эверест 8848 м, Лхотце 8516 м и Макалу 8485 м, в июне – Нанга Парбат 8126 м, в июле – Броуд Пик 8051 м и K2 8611 м, в августе – Гашербрум I 8080 м, в сентябре – Манаслу 8163 м и Дхаулагири 8167 м, в октябре – Чо-Ойю 8188м.
При этом она поставила сразу несколько российских рекордов – стала первой в стране, покорившей 11 из 14 восьмитысячников, первой, кто поднялся в один день сразу на два восьмитысячника – Эверест и Лходзе, первой в России женщиной, поднявшейся на Нанга Парбат. Возможно, есть еще какие-то рекорды, и в чем-то еще она стала первой, если честно, для меня не это главное, а то, как это вообще возможно: хрупкая девушка, впервые поднявшаяся на «снежные горы» всего шесть лет назад и до этого никогда не занимавшаяся ни горным туризмом, ни альпинизмом, вот так за полгода «легко и как бы играючи» поднимается на 11 самых высоких вершин мира!
Она не занималась спортом профессионально – в детстве и юности были художественная гимнастика и большой теннис. Обычная, в общем-то, биография: родилась в селе Чегем II, училась в нальчикской школе №9 и в лицее №2, после школы окончила английское отделение института филологии КБГУ, уехала в Москву, там основала свой бизнес, сейчас, по ее собственным словам, живет на два дома – в Москве и Нальчике.
После того, как Алина поднялась на свой одиннадцатый 8-тысячник, про нее стали писать, что она «ворвалась в элитное мировое альпинистское сообщество» и что она «носитель «гена высоты», позволяющего человеку комфортно чувствовать себя на большой высоте (такой ген есть у тибетцев, например, поколениями живущих в деревнях, расположенных выше 4 тысяч метров над уровнем моря). Мне кажется, ее это только забавляет – ни «альпинистской элитой», ни «носителем гена высоты» она себя не считает. Говорит, что просто делает то, что ей нравится.
Я не спрашиваю у нее, зачем она идет в горы. Во-первых, потому что я сама в прошлом альпинист и знаю ответ на этот вопрос, а во-вторых… Да нет никаких «во-вторых», однажды и навсегда на этот вопрос ответил британский альпинист Джорж Мэллори перед своим третьим штурмом Эвереста, когда его спросили, зачем он идет на Эверест: «Потому что он есть». Пока есть горы, будут и люди, стремящиеся к их вершинам и влюбленные в них на всю жизнь. Поэтому я спрашиваю, с чего и когда это все началось – любовь к горам и стремление к вершинам.
- С Эльбруса, - говорит она. – По-моему, это закономерно для тех, кто родился и вырос в нашей республике. Но сначала, наверное, с моей любви к природе и к путешествиям. Взойти на вершину – это же возможность совместить одно с другим. Шесть лет назад я впервые поднялась на Эльбрус с юга – по самому простому, «классическому» маршруту, и мне так понравилось, что я позже повторила восхождения на него по разным маршрутам. После Эльбруса был Казбек, потом Килиманджаро – самая высокая вершина африканского континента. После пятитысячников пошли шеститысячники: высочайшие вершины Южной Америки – вулкан Охос-дель-Саладо в Чили и Аконкагуа в Аргентине, она почти 7 тысяч метров.
- Были планы попасть в клуб «Семь вершин» (неформальное объединение альпинистов, совершивших восхождения на высочайшие вершины шести континентов – Г.У.)?
- Если честно, меня больше интересовали восьмитысячники. Я их начала в прошлом году с Манаслу. И первый мой опыт был неудачным – сезон на горе не удался: было много снега, лавин и даже трагедий. В этом году решила начать все сначала: нашла подходящую мне компанию, занимающуюся организацией восхождений, вместе составили маршрут с самого начала альпинистского сезона в Гималаях. Его открывает Аннапурна, она и стала моим первым восьмитысячником. Компания выделила помощника из местных шерпов. Вместе с Пасангом – так его зовут, с его родного языка переводится как пятница: шерпы часто дают мальчикам имена тех дней недели, в которые они родились, – мы поднялись на четыре восьмитысячника в Непале.
Восхождению предшествовала долгая подготовка – акклиматизация проходила месяц с постепенным набором, сбросом и новым набором высоты. Она и дала мне «акклиматизационный запас» почти на все шесть месяцев. Второй вершиной был Эверест…
- Представляю, сколько раз тебя спросили: «Что вы чувствовали, стоя на высочайшей вершине мира?»
- Много. Боюсь своим ответом разочаровать людей, но мне нравится на горе чувство единения с ней, а это чувство трудно испытать, когда рядом много людей. Да, многолюдие и даже людские пробки на Эвересте – реальность. Издержки коммерческого альпинизма – подняться на высочайшую вершину планеты сейчас могут многие, даже не имеющие достаточного опыта восхождения. Тем не менее Эверест, конечно, потрясает красотой и величием.
- Но ведь даже при всех самых современных и лучших услугах фирм, занимающихся коммерческим альпинизмом, это восхождение тяжелое и опасное. Как ты решилась, а главное, как смогла, спустившись с Эвереста, в это же день подняться на другой восьмитысячник – Лходзе?
- По плану Лходзе у нас была на следующий день, но мы как-то быстро с Пасангом «сходили» на Эверест, мы вообще быстро ходим в горах, если погодные условия позволяют. На Эвересте мы встретили рассвет и, спустившись, в 7 утра уже были в четвертом базовом лагере, расположенном на Южном седле, с которого поднимаются не только на Эверест, но и на Лходзе. Последние – штурмовые – лагеря на Эверест и на Лходзе находятся рядом. Я просто «на всякий случай» решила проверить, а что будет, если я предложу Пасангу сейчас пойти на Лходзе. Я, кстати, тогда вообще не знала, что до этого никто из россиян по этому маршруту – две вершины за день – не ходил, да я просто не интересовалась этим. Предложила и увидела, что он вроде не против, но немного сомневается. Попросил: «Алина, дай мне часа два отдохнуть и восстановиться – и пойдем». Но через 10 минут подошел: «Я готов, пошли». Закат мы встретили на вершине Лходзе. Было невероятно красиво и немного странно – я стояла на вершине Лходзе, смотрела на вершину Эвереста и сама себе не верила, что я рассвет этого дня встретила на одной горе, а закат – на другой. Столько эмоций!
Последние полгода моей жизни – это вообще сплошные эмоции, причем самые разные: восхищение, страх, опустошение, радость, умиротворение… Там вся палитра! Хотя вот это: «Что вы чувствовали, поднимаясь на высочайшие вершины?» – не про лучшие эмоции в жизни. Когда я поднимаюсь, я чувствую только то, что я должна идти, страховаться, дышать, быть предельно собранной, да выжить, в конце концов! Иногда, когда очень тяжело, я вообще иду на автомате, ничего не чувствуя. Да, на вершине может накрыть эйфория, но на какие-то минуты. Долго находиться на ветру и холоде не очень приятно, а ведь надо еще и зафиксировать свое пребывание там: связаться по рации со специальной службой, фиксирующей пребывание восходителя на вершине, сделать подтверждающую фото- и видеосъемку. А потом спуск, иногда не менее сложный, чем подъем, потому как усталость берет свое. И вот когда ты уже оказываешься в базовом лагере ниже 6000 метров, вот тогда и начинаются все эмоции – во всех красках.
- О каких благах цивилизации мечтается в конце спуска? Домашняя, а не сублимированная еда? Крепкий кофе? Мягкая постель? Горячая ванна?
- Пообщаться нормально с близкими, успокоить их, поделиться впечатлениями. Отдохнуть. Ну, и горячая ванна тоже, конечно.
- О близких. Как они относятся к тому, что ты месяцами пропадаешь в горах, и главное – что ты постоянно рискуешь жизнью? Их профессии или увлечения тоже как-то связаны с горами?
- Нет, родители в горы не ходят. Папа, правда, катается на лыжах, но на гору он – только на подъемнике. Шутит: «Если даже Эльбрус ко мне домой придет, я подниматься на него не буду». Папа после моих кавказских восхождений смирился: «Ладно, ходи, не на Эверест же ты идешь. Туда, надеюсь, ты не собираешься». Знал бы он тогда… После неудавшегося Манаслу я позвонила маме: «Ты только не ругайся, но в следующем году я хочу подняться на все восьмитысячники». Конечно, она тут же стала ругаться. Но потом все же сказала: «Это твоя жизнь, и ты должна жить ее так, как считаешь нужным». Я очень рада, что родные люди меня понимают и поддерживают, мне всегда очень нужна их поддержка. Когда мы с мамой созваниваемся перед восхождением, она меня подбадривает: «У тебя все получится! Будет трудно, конечно, но все будет хорошо!» В самые сложные моменты на горе я вспоминаю ее слова и думаю: «Ты была права, мама, мне трудно, но ты даже не представляешь, насколько мне трудно!»
- Если когда-нибудь твои дети соберутся в сложные и опасные восхождения или другие экстремальные путешествия, что ты им скажешь?
- Когда у меня будут дети, я обязательно покажу им мир – горы, пустыни, океаны, страны. Пусть сами выберут, что им интереснее, что хочется лучше узнать, в том числе экстремальными способами. И я приму любое их увлечение. Моя мама права – каждый должен прожить свою жизнь.
- Художественная гимнастика и большой теннис – не те виды спорта, которые могут подготовить к экстремальным восхождениям. Как ты готовишься к ним?
- Спорт и здоровый образ жизни всегда присутствуют в моей жизни, но к восхождениям я готовлюсь тщательно и серьезно. У меня есть тренер по бегу – готовясь к этому сезону, я почти каждый день пробегала от 5 до 20 километров, были кардиотренировки, силовые. Я рационально подхожу к осуществлению моей мечты – побывать на всех восьмитысячниках: хорошая физическая подготовка, моральный настрой, который не меньше значит, тщательное составление маршрута, большое внимание к снаряжению. У меня нет непомерно раздутых амбиций и желания ставить рекорды, и я всегда помню, что жизнь у меня одна. А еще не загадываю далеко.
- В советское время было непреложное правило: альпинизм – спорт командный. Как тебе комфортнее идти на восхождение – в команде, в малой связке из двух человек или соло?
- Горы, как люди, они разные, каждая гора имеет свой характер, свою атмосферу или ауру, каждая по-разному встречает тебя, и ты в каждую влюбляешься по-своему. Для меня не было «самой сложной» или «самой красивой» горы – каждая из них была сложной, и каждая – очень красивой. Думаю, что с кем ходить, тоже очень индивидуально для каждой горы. Мне было комфортно и в команде, и в связке с Пасангом – на каждой вершине по-своему. Я понимаю, как сложно и опасно ходить одному, но, возможно, я когда-нибудь решусь на соло. Чтобы только я и вершина.
