10 ноября, 2021 - 12:09
Группа Jrpjej из Кабардино-Балкарии отправилась в тур в Нидерланды. Основным его событием станет выступление коллектива на фестивале «Le Guess Who?» Этой осенью музыканты выпустили свой новый альбом под названием «Taboo», а в конце октября приняли участие в одном из главных фестивалей авангардной музыки «Unsound» в польском Кракове. «Молодежка» пообщалась с солисткой группы Дайаной Куловой, для которой «Taboo» стал первым сборником, как, собственно, и концерт в Польше – тоже первым, зарубежным.
- Выбор творческого пути для тебя, наверное, был очевиден, учитывая, что вся твоя семья в искусстве. Но они при этом изначально профессиональные музыканты. А ты почему-то пошла на актерский...
- Кажется, мне просто нравилось, как звучит слово «театральный». Привлекло и то, что в театре можно и играть, и петь, и танцевать – все, что я люблю. На мой выбор повлиял и Астемир Апанасов. Как-то, когда я была классе в шестом, он приехал к нам в гости и стал рассказывать про свою учебу, показывать видео, в то время он учился в ГИТИСе. Мне опять-таки понравилось название, и я решила, что должна учиться именно там! Но в итоге я поступила в Щукинское.
- С первого раза удалось?
- Нет. В 11 классе я поехала поступать в «Щуку» на актерский. Тогда я была очень неуверенная в себе, меня просто всю трясло перед прослушиванием. Я зашла, улыбаясь, как маленький ребенок, чуть ли не за края юбочки взялась и представилась. И хотя у меня здесь был очень хороший учитель, я просто не смогла показать и 30% из того, что умею. Меня не взяли. Я так ревела!
Следующие вступительные были в ГИТИСе. Мы выбили целевое направление, и я уже думала, что это судьба, что звезды сошлись. По идее направление – это гарантия поступления, но нас было две девочки на единственное целевое место на республику. И все, что нам дало целевое направление – это то, что нас сразу отправили на третий тур. Там выбрали меня, и я попала на сам конкурс. Прошла его весь, но на коллоквиуме меня прямо спросили, смогу ли я платить за обучение. Я ответила, что нет.
Родители решили, что если контракт, то только Щукинское, потому что там обстановка мягче, а в ГИТИСе все очень жестко: в нем готовят будущих звезд. И когда стало ясно, что я не пройду на бюджет, снова отнесли документы в «Щуку». Там как раз набирали экспериментальный курс мюзикла. Естественно, нужно было петь: меня сначала послушали музыканты, а после сразу отправили к комиссии. Но там все были настроены скептически. Единственным человеком, который меня поддержал, был ректор. Меня взяли на контракт. А с оплатой очень помог друг нашей семьи Руслан Керефов. Мы жили у него в Москве, он часто спрашивал, как проходят экзамены. Когда узнал, что дело идет к контракту, и что мы его не потянем, просто безвозмездно оплатил мне первый год обучения.
- Сложно было учиться?
- Да, особенно первый год. Я столкнулась с пассивной агрессией и буллингом. Среди студентов и преподавателей находились те, кто мог сказать: «Ты потолстела. Что с твоим лицом? Сделай с ним что-нибудь. У тебя акцент. Что ты за дурацкую прическу сделала?» А потом ты сидишь дома и плачешь. Но с большинством преподавателей и студентов мы все же были в прекрасных отношениях.
- Успела в Москве поработать по профессии?
- Да. В Московском театре мюзикла. У нас курс был при этом театре. Он на тот момент был новым, работал, кажется, год всего. Было весело и интересно, но я ощущала себя не в своей тарелке. Вроде бы все хорошо, но никакого развития. Кастинги для меня были жутким стрессом. В театре новых проектов не давали. А я приходила на спектакли, смотрела их из-за кулис или из зала, учила все. Многим это не нравилось, говорили, что не нужно находиться на работе в нерабочее время. Я терпеливая, но было обидно. В конце концов я взяла перерыв на год и вернулась в Нальчик. Здесь работала в «Амиксиках», играла в мюзикле «Солнце нартов».
Позже меня снова позвали в театр. Я вернулась, но с условием, что буду летать каждую неделю в Москву отыгрывать свой спектакль. Мне обещали дать еще один проект, чтобы я спокойно могла оставить свою работу в Нальчике. Но время шло, я каждую пятницу летала в столицу, а новых ролей все не было. И я ушла. Это был период, когда в моей жизни уже появился Джэрпэджэж.
- Как ты попала в Jrpjej?
- Я вообще их не знала и песни их не слушала. Видела страничку в инстаграме и даже ни разу не потрудилась прочитать название: для меня это был просто набор букв. Как-то мне позвонил Тамирлан Васильев и сказал, что Джэрпэджэж хочет записать со мной одну песню. Поначалу я отнеслась к группе настороженно. Но подкупило то, что парни сразу сказали, что готовы подстроиться под удобную мне тональность. Мы собрались, попробовали, и ребята на полгода пропали. Потом мне написал Тимур Кодзоков, сказал, что они хотят записать колыбельные, и позвал на репетицию.
С парнями очень просто и комфортно. Кроме того, меня удивляло и восхищало, что эти люди столько делают для нашей культуры! Кто-то из них не знает русский язык, приехал из Сирии, а кто-то, наоборот, не знает кабардинского, но они вместе играют адыгскую музыку. Мало кто знает, но первое время Тима Кодзоков и Булат Халилов работали в минус. Они предлагались на фестивали за свой счет, сюда артистов возили тоже за свои деньги. И только пару лет назад вышли в ноль, а сейчас уже могут зарабатывать. Очень горжусь ими. Они, можно сказать, «прорубили окно в Европу». Мне повезло, что я попала в этот коллектив.
- Родители поддержали твой выбор?
- Папа изначально был против. Он считал, что это несерьезно, что проект недолговечный. Говорил, что не нужно бросать работу, пускать все на самотек. Я же понимала, что это точно мое, это та музыка и то звучание, которое я давно искала. Мои собственные песни более попсовые, а мне очень нравится фолк. Все стало классно развиваться после концерта в январе этого года в Доме Радио. Это был шоу-кейс фестиваля «Le Guess Who?» Дальше были концерты в Осетии, Казани. Папа все еще скептически относился. Позже пошли Москва, Питер. И он спросил, платят ли нам, я ответила, что да. Тогда отец сказал, что это может быть неплохим опытом, но все же жизнь этому посвящать не стоит. А потом приглашение в Польшу, а теперь и в Нидерланды. И это уже другой уровень. Теперь он гордится, на концерты ходит.
- Расскажи про «Unsound».
- «Unsound» – ежегодный музыкальный фестиваль мирового уровня. Нас пригласили выступать с популярной польской группой Bastarda Trio. Это очень крутые музыканты, они играют камерную музыку, ренессанс, средневековую, джаз. Всего за две совместные репетиции мы выстроили всю программу. Выступление прошло очень легко, несмотря на волнение. Зрителей было более тысячи человек, был полный sold out. При этом на протяжении всего нашего выступления в зале царила «идеальная тишина» для музыканта, а аплодисменты длились минут пять.
Для меня этот фестиваль еще и о том, что музыка действительно объединяет. И не важно, что это – фолк, техно, блюз, джаз, рэп и даже церковные песнопения.
- «Taboo» – это первый альбом для тебя. Насколько сложно он дался?
- Песни я записывала с детства, но такой проект – целый альбом, причем мировой – для меня, конечно, был в новинку. Волнения особого не было: я к этому довольно просто отношусь. Да и записывались мы в той же спокойной обстановке, в которой репетировали. Единственная сложность была в том, что мы работали не в студии, где каждого музыканта записывают отдельно, а потом все треки сводят до безупречности. Мы садились в круг, ставили между нами микрофон с отдельным выходом к каждому инструменту и все записывали вместе. Это помогает сохранить атмосферу живого выступления.
- А петь ты когда начала?
- Впервые я вышла на сцену в три года. А вообще петь начала даже раньше, чем говорить. Точнее, «подвывала» под мамину колыбельную, которую я сейчас пою, кстати, и попадала в ноты. В музыкалке я училась не на вокале, а на фортепиано и металлофоне. Были еще хор и сольфеджио. Правда, окончила я в музыкальной школе всего три класса. По факту проучилась пять лет – меня дважды оставляли на второй год. Мне не нравилось, я не выполняла домашнее задание, не любила учить ноты. У меня была отличная учительница, но тогда я этого не понимала.
- А сейчас тебе легко выступать на сцене?
- И да, и нет. Если обратить внимание, то можно заметить, что во время выступлений я никогда не смотрю в зал. Я кайфую на сцене, чувствую зрителя, а он – меня. Но если я посмотрю на кого-то, особенно, если это будет знакомый, то я собьюсь. Но я работаю над этим страхом, пытаюсь его побороть.